четверг, 6 ноября 2014 г.

Медвежья рыбалка

Собрались  мы  как-то  с  нашим  соседом  Пашей  Стрельбиным  (именно  его  в  своё  время  крепко  поранил  пестун)  на  рыбалку.  Увидев  у  него  за  плечом  двустволку,  я,  помнится,    посетовал: – Паша,    охота  тебе  её  таскать…?
  - Да,  пусть  будет,  глядишь  и  пригодится….


  Могли  ли  мы  тогда   знать,  что  ружьё  пригодится,  и  ещё  как  пригодится…!  Рыбачить  ходили  ко  «второму»  ручью.  Чуть  ниже  места  его  впадения  в  Омчуг  образовалась  тихая  заводь,  где  очень  ловко  можно  поставить  «сетку»  (рыбацкую  сеть).  Почему  «ловко»…?  Да  потому,  что  постоит  «сетка»  в  этом  месте  часа  два  и  с  полведра  отборных  хариусов  и  остроноски  обеспечено….  Конечно,  чистой  воды  браконьерство,  мы  это  с  прискорбием  осознавали,  но  в  тех  краях  на  удочку  ловят  крайне  редко.
  Добравшись  до  места,  первым  делом  поставили  сетку.  Ставить  её  надо  не  абы-как,  а  с  умом,  так,  чтобы  поплавки  были  скрыты  под  водой,  для  этого  по  нижним  краям  сети  цеплялись  утяжелённые  грузила.  Конспирация  от  посторонних  глаз,  чтобы  не  была  очевидна  истинная  цель,  но  всё  это -  «шило  в  мешке».  Любой  мало-мало  опытный  таёжник,  увидев  на  берегу  сидящих  без  дела  мужиков,  сразу  поймёт,  что  где - то  рядом  стоит  сетка.  Тем  не  менее,  хотя бы  ради  приличия,  поплавки  надо  притопить.  Конечно,  можно  вообще  уйти  и,  вернувшись  вечером,  а  ещё  лучше  утром,  собрать  богатый  улов.  Мне  же  хотелось  в  этот  славный  осенний  денёк  просто  посидеть  на  бережку  у  костерка.
  - Пройдусь  немного,  глядишь  куропатку  или  рябчика  добуду.  – Сказал  Павел,  закидывая  на  плечо  ружьё.
  Оставшись  в  одиночестве,  развёл  огонёк,  срубил  пару  рогулек  и    подвесил  котелок  с  ручьевой  водой,    горячий  чай  в  тайге  -  первое  дело.  Журчание  речки,  потрескивание  в  костре  хвороста,  высокие  белые  облака  на  ярко  синем  небе  располагали  к  спокойствию,  лёгким  раздумьям  и  радужным,  скорее  всего,  несбыточным  мечтам, словом  – погрузился  в  «маниловщину».


Где - то  через  час  моё  благодушие  было  нарушено.  Краем  глаза  заметил  на  той  стороне  речки  какое - то  движение.  Повернувшись,  увидел  здоровущего  медведя,  идущего  по  берегу  в  сторону  от  меня.  Появление  «хозяина»  воспринял  хоть  и  без  особой  радости,  но,  в  общем-то,  безразлично.  Ну,  идёт  себе  медведь  своей  дорогой,  ну  и  пусть  идёт…. На  деле  же  оказалось,  что  не  всё  так  просто,   были  в  его  лохматом  черепке  свои    задумки,  никак  не  согласованные  с  моими  интересами.  Дойдя  до  переката,  где  речка  расширялась,    становилась  мельче  и  доступной  для  брода,  он  остановился,  зачем то  понюхал  воду,  и  стал  переходить  на  мою  сторону.  Уверенный,  что  он  направит  свои  стопы  дальше  вдоль  реки  или  ломанётся  в  тайгу,  был  крайне  неприятно    поражён  тем,  что  медведь  повернул  в  мою  сторону.
  - Паша,  Паша,  медведь!  - Закричал  я,  что  есть  мочи  и  продолжал  кричать,  в  то  время  как    событие  развивалось  для  меня  угрожающе….   Косолапя  и,  будто  бы  не  спеша,  огромный  хищник  с  уверенной  неумолимостью  надвигался  на  меня.  Оставалось  с  десяток  метров,  когда  это  жуткое  чудовище  встало  на  задние  лапы.  Онемев  от  ужаса,  перестав  кричать,  я  ждал  своего  конца.  В  это  время  хлёстко  и  звонко  грохнул  выстрел – жаканом  бьёт,  промелькнуло  в  голове….  Медведь  же  слегка  покачавшись  из  стороны  в  сторону,  завалился  на  бок.
  Я  продолжал  сидеть,  тупо  глядя  на  его  тушу,  когда  подошёл  Паша  -  мой  спаситель.
  - Хорошо,  что  не  ушёл  далеко, - услышал  твои  вопли.
Широко  улыбаясь,  сказал  Пашка.
  - Да,  это  хорошо. -  Только  и  смог  произнести  я  в  ответ.
Стрелял  Паша  почти  с  тридцати  метров  и  попал  в  медвежью  голову  немного  ниже  уха, - должен  признать – снайперский  выстрел,  спасший  меня.
Сходили в посёлок за машиной, отвезли тушу в посёлок и…  сдали  в  Поссовет. Охота на медведей запрещена, но мы рассказали, как  было дело, и нам поверили. После разделки выделили по  изрядному куску медвежатины. Шкуру отправили вМагадан,  где  за счёт Поссовета сделали великолепное чучело. Оно и поныне  стоит при  входев  Доме  Культуры.
  Когда  страсти  утихли,  мы  поговорили  о  странных  поведениях  таёжных  «хозяев».  У  меня  был  случай  (о  нём  говорилось  в  рассказе  «Медведица  и  медвежата»),  когда  по  неопытности, а  скорей,  по  своей беспросветной  глупости,  пытался  поймать  медвежонка  в  присутствии  его  мамаши.  Тогда  она  не  напала  на  меня,  хотя  по  всем  таёжным  законам  должна  была  это  сделать;  и  взять    этот  случай  -  ни  чем  не  спровоцированного  нападения.  Это  подтверждает  непредсказуемость  в  поведении  медведей,  заключающую  в  себе  смертельную  опасность  для  человека  при  встрече  с  ними.
Немало странностей можно обнаружить и в способах их пропитания. Хоть и хищники, но во время весенней бескормицы, (когда встают из зимней спячки), приходится им… «пастись» зелёной травкой, откапывать съедобные корешки и срывать с веток молодые побеги, всегда любят полакомиться таёжной ягодой.  Удастся ухватить полёвку или суслика – большая им радость.

«Праздник живота» у них начинается при нересте лососей, вот тогда они наедаются «до отвала», накапливая жир на целый год. Довелось мне увидеть, правда, издалека эту медвежью рыбалку. Сидел он в воде на большом плоском камне у переката быстро бегущей речки. Сидел, низко нагнув голову, и пристально смотрел на воду. Надо сказать, что когда лосось поднимается в верховья рек на нерест, он идёт большими косяками, вот и высматривал косолапый крупную рыбину. Выбрав подходящий экземпляр, с маху бил по воде лапой, так, что брызги разлетались в разные стороны, и тут же вытаскивал отчаянно бьющегося лосося, но редко кому из них удавалось сорваться с жутких когтей медвежьей лапы. Поначалу рыболов жадно пожирал добычу, насытившись же начал «заготавливать» её впрок. Делалось это так: выловив очередного лосося, надкусывал ему голову и… клал на камень себе под зад, будучи уверенным, что сохранность гарантирована. Но не тут-то было, стоило ему приподняться, как рыба, в буквальном смысле слова, ускользала – мокрое же всё кругом. Стоя по колени в воде, оборачивался, и, обнаружив, что камень пуст, с возмущённым удивлением раскидывал лапы по сторонам, ну прямо как человек, оказавшийся в подобной ситуации, развёл бы руками. Выразив, таким образом, своё неудовольствие он вновь принимался рыбачить, но в том же духе и с тем же успехом. Медведь всё ещё находился в воде, когда я, вдоволь наглядевшись на этот забавно-любопытный процесс, направился вглубь тайги.

пятница, 31 октября 2014 г.

По грибы

В  таёжных    угодьях,  прилегающих  к  нашему  посёлку  Усть-Омчуг,  есть  три  ручья.  До  первого  надо  пройти  с  километр,  до  второго  три,  а  до  третьего аж  пять  вёрст,  придётся  прошлёпать,  по  вдрызг  разбитой  тракторами  дороге.Что  же  заставляет  жителей  посёлка,  в  основном  женщин,  тащиться,  считай  по  бездорожью,  в  такую  даль?  Дело  в  том,  что  у  третьего  ручья  имеются  обширные  и  богатые  плантации  жимолости,  самой  ценной  на  Колыме  ягоды,  (в  этой  серии  рассказов    «про  медведей»  я  уже    говорил  о  её  целебных  свойствах).
Любят  полакомиться  жимолостью  и  «хозяева  тайги» медведи, -  встречи  с  ними  в  тех  местах  не  редкость. Как  правило,  ведут  они  себя  весьма  пристойно.  При  нечаянной  встрече,  не  нос  к  носу,  а  метров  за  20,  нормальный  медведь  ближе  не  подойдёт,  молча  повернётся  спиной  к  обомлевшей  женщине,  и,    недовольно  тряся  лохматой  головой,  поковыляет  в  другой  конец  поляны.  Во  избежание  этих  ненужных,   незабываемых  встреч  женщины  к  бюстам    привязывают…  колокольчики,  которые  своим  звоном   предупреждающе  отпугивают  мишек.
  Отклонился  я  от  канвы  своего  рассказа.  Так  вот,  дело  было  в  начале  сентября, –  время,  доложу  я  вам,  самое  благодатное.  Занудливых  комаров  и вездесущей   мошкары  уже  нет,  а  грибов  и  созревшей  ягоды – немеряно,  бери – не  хочу.
 Как-то  под  вечер  говорит  мне  супруга: – Грибков  жаренных  хочется,  да  и  субчик не  плохо  бы  сварить.
– Так,  в  чём  дело?  Давай  сбегаем  к  «первому»  ручью,  долго  ли….
  По-быстрому  собрались,  взяли  корзинки,  и  вскоре  были  на  пути  к  ручью.  Мягко  пригревало  клонившееся  к  закату  солнце,  справа  под  обрывом  говорливо  журчала  речка  Омчуг,  резко  перекликались  сойки,  лёгкий  ветерок  разносил  над  этой  благодатью  запах  хвои,  насыщенный  озоном,– лепота,  да  и  только!

Вот  и  ручей,  он  вносит  лепту  своей  воды  в  речку  Омчуг,  которая  впадает  в  Колыму,  а  та,  покрутив  по пути  турбины  знаменитой  Колымской  ГЭС,  степенно  отдаёт  свои  чистейшие  воды  «батюшке»  Ледовитому  океану.
За  многие  тысячи  лет  ручей    промыл  глубокий  овраг,  переходить  его  приходилось  по  крутой  виляющей  тропке,  на  которой  выступающие  корневища  образовали  подобия  ступенек.  Спускаясь,  придерживал  Зину  за поясок,  на  подъёме    тащил  её  за  руку.  Перебравшись  на  ту  сторону,  попали  в  заросли  карликовой  берёзы  и  стланика -  ходи  промеж  них,  да  собирай  красноголовые  подосиновики,  подберёзовики  и  маслята  -  этим  мы  и  занялись.
Из  оврага,  кряхтя,  поднялась  пожилая  соседка  Вера  Васильевна,  так  же  пришедшая  по  грибы,  и  сразу  заговорившая: – Слышали,  перед  обедом,  на  втором  ручье медведица  с  пестуном  и  малышом  двух  парней  погоняли.  Одному крепко  досталось,  плечо  ему  порвали – сейчас  в  нашей  больнице  лежит.
 
Поясняю:  пестун  это  медвежонок  в  возрасте  от  года  до  трёх  лет,  оставшийся  с  матерью  и  помогающей  ей  заботиться  (пестовать)новое  потомство  –  преимущественно  самочка.
  - Чьи  парни-то?  -Спросила  Зина.
- Не  наши,  туристы  с  Магадана.
Поохали,  поахали,  да  вновь  за  грибы  принялись.
  Если пройти  вдоль  оврага  вверх  по  склону,  то  окажешься  у  подножия  сопки,  где  хорошо  растут  и  грибы,  и  ягода,  да  и  не  далеко  -  метров  четыреста.  – Зин,  может,  до  сопки  сходим?
  - Да  не  хочется,  итак  устала.
Пошёл  один.  Под  сопкой  моя  корзина  стала  быстро  заполняться.  Вдруг  вижу – под  самой  сопкой,  в  зарослях  голубицы    кто-то  есть.  Что  сейчас  там  делать-то–  голубика  давно  опала,  на  земле  лежит,  (опавшая  ягода  может  до  следующего  года  пролежать).  Не    успел  так  подумать,  как    «кто-то»  встал  на  задние  лапы  и  оказался…  пестуном,  ростом  метра  в  полтора.  Он  с  земли  ягоду  слизывал. Этот  «несовершеннолетний»  медведь  принялся  угрожающе  орать  на  всю  тайгу.  Зная,  что  к  нему  нельзя  поворачиваться  спиной,  и  помня,    что  где-то  рядом  должна  находиться  его  мамаша,  я  пришёл  в  некоторую,  мягко  говоря,  растерянность.  Встреча  с  пестуном,  в  общем-то,  не  сулит  ничего  хорошего,  они  бывают  драчливыми  и  при  встрече  с  человеком,  частенько  затевают  сеанс  «вольной  борьбы»,  правил  которой  не  знают,  и  знать  не  хотят.  По  этой  причине  его  «партнёры»,  часто  оказываются  на  больничной  койке  это  в  лучшем  случае. Наш  сосед  прошлым  летом  почти  два  месяца  пролежал  в  больнице  после встречи  с  таким  «борцом»  –  шрамы  остались  на  всю  жизнь.

Дальнейшие  мои  действия  нельзя  назвать  осознанными  и  сколько-то  продуманными,  всё  делалось  интуитивно,  по  наитию.  Приняв  такую  же,  как  у  пестуна  позу  -  слегка  согнувшись  и  опустив  руки  до  колен,  принялся  орать,  пытаясь  его  перекричать.  Не  помню,  сколь  долго  продолжался  наш  «дует»,  но  необычность  моих  поступков,  видимо,  повлияла  на  неокрепшую  психику  медвежонка  и  он,  перестав  реветь,  опустился  на  четыре  лапы.  Тут  уж  не  медля,  круто  развернулся,  и…  ветер  засвистел  у  меня  в  ушах,  а  глаза  едва  успевали  разглядеть  препятствия. Как  спринтер  перепрыгивал  высокие  кочки,  крупные  кусты  обходил  по  флангам, сквозь мелкие  ломился  напролом. Четыреста  метров  с  препятствиями  одолел,  как  говорят  спортивные  комментаторы,  за  «хорошее  время»,  может  статься,  что  и  за  рекордное….  Кто  там  замерял  секунды,  пестун,  что  ли?  Самое  интересное,  что  во  время  «броска»,  не  выпуская  из  рук  корзинки,  умудрился  не  растерять  содержимое,  последний  срезанный  красавец  подосиновик  так  и  лежал  сверху.  
  - Грибов  набрал?  -  Перво-наперво,  спросила  Зина.
  - Да,  есть  немного. – Не  успев  отдышаться,  ответил  я.
  - А  чего  прилетел,  как  оглашенный?
  - Соскучился,  вот  и  прилетел.
  - А  чего  орал  там  благим  матом?
  -  Это  не  я  орал.
  - А  кто  же  там  орал?  - Уже  с  лёгким  раздражением  переспросила  она.
  - Это  мы  с  пестуном  орали.
 Видимо,  мысленно  прокрутив  рассказ  Веры  Васильевны,  сложив  два  и  два,  спросила; - А  медведица  с  малышом  где?
  - Не  знаю.
Замешательство  промелькнуло  в  её  красивых  глазах,  но  лишь  на  мгновение.
  - Пошли  отсюда.  – Коротко  бросила  она.
  - Зиночка,  ну  что  ты  так  разволновалась,  вряд  ли  они  придут  сюда.
  -  Вряд ли,  вряд ли,- тут  медведица  с  пестуном  шастают,  двоих  уже  потрепали…    ты  что  забыл,  как  вы  с  соседом  на  рыбалку  ходили,  когда  на  тебя  медведь  попёрся. Чудом  тогда  живым  остался,-спасибо  Пашке  -  стрелять  умеет.
  Позвали  Веру  Васильевну,  объяснив  ей  ситуацию,  направились  в  посёлок.

среда, 29 октября 2014 г.

Медведица и медвежата


Этот  случай  произошёл  в  начале    80-х  годов,  естественно  прошлого  столетия.  Начиналась моя  Колымская  эпопея,  продолжавшаяся  более  двадцати  лет.  Жили  мы  тогда  в  посёлке  Бурхала.  Очень    громко  сказано –  «посёлок»,  по  нашим  «материковым»  понятиям,  это  большая  деревня,  населением  в  три  тысячи  душ,  а  там  хуторок  из  3-х,  10-ти  домов  уже  посёлок. 
Бурхала  стоит  на  ручье  Бурхалинка,  и  опять  же  несоответствие  понятий – тамошние  «ручьи»,  по  нашим  меркам,  это  не  большие,  но  речки,  пусть  и  не  очень  широкие.  Их  протяжённость достигает  нескольких  десятков  километров,  к  примеру,  наша  речка-ручей  разбежалась  на  все  семьдесят  вёрст.

Но  не  в  этом  суть  моего  повествования.   Будем  считать  это  «лирическим  отступлением»,  так  сказать,  для  общего  развития  уважаемого  читателя.  Такие  отступления,  познавательного  характера,  ещё  встретятся,    ведь  далеко  не  каждый    побывал  в  тех  краях  и  знает  особенности  тамошней  природы  и    образа  жизни  колымчан.

Бурхала – прииск  по  добычи  золота,  причём  самый  крупный  в  Магаданской  области.  У  него  семь  отделений  в  радиусе  70-ти  километров,  где  живут  и  работают  от  одной  до  двух  тысяч  человек.  По  роду  деятельности  мне  частенько  приходилось  ездить  в  командировки,  одной  из  первых  была  в  пос.  Джелгала.
Названия  Колымских  посёлков, – Бурхала,  Джелгала,  Сеймчан,  а  так  же  названия  рек:  Детрин,  Дебин,  Омчуг,  и  множество  других,  разбросанных  по  Магаданской  области,  не  привычны  для  нашего  слуха  и  кажутся  странными…  Аборигены  тех  мест  –  якуты,  на  мои  расспросы  либо  отмалчивались,  загадочно  улыбаясь,  либо  ссылались  на  своё  неведение.  Сейчас,когда  пишутся  эти  строки,  в  моём  распоряжении  всесильный  «Интернет». 
Обратившись  к  нему,  выяснил,  что  Бурхала    в  переводе  с  эвенского  -  «заросли  тополя  на  берегу  реки».    Интересно,  не  правда  ли?  Жили  и  не  знали,  что  живём  на  берегу  в  зарослях  тополя.   Объяснить,  что  означает  Джелгала  у  всесильного «тяму»  не  хватило,  лишь  сумел  рассказать,  что  во  времена  ГУЛАГА  это  был  один  из  лагерей. Писатель  Варлам  Шаламов  –  бывший  узник  Джелгалы,  в  рассказе  «Доктор  Ямпольский»  описывает  события,  произошедшие  именно  в  этом  лагере,но  не  будем  о  грустном….

Утренним  автобусом,  за  полтора  часа  добрался  до  места.  К  вечеру  управился  со  своими  делами,  но  на  обратный  автобус  опоздал,  ночевать  предстояло  в  посёлке.

Ужин  в  столовой  был  замечательным:  свежий  хариус,  оленина,  красная  икра,  салаты  из  крабов–меню  самых шикарных  ресторанов,  как  говорится  «отдыхают». До  самой  чёртовой  перестройки,времён  «горбатого»,  снабжение,  что  продуктами,  что  промтоварами, в  Магаданской  области  было  великолепным,  и  цены  были  ниже,  чем  на   материке.

Днём  местные  рассказали  мне  о  поляне  богатой  кустами  жимолости,  и  указали  к  ней  дорогу.  Надо  сказать,  что  эта  ягода–«коронная»  в  Колымском  крае.  Напоминает  голубику,  но  гораздо  крупнее  и  сочнее,  а  всяких  разных  витаминов  в  ней  меряно,  не  меряно.  Попросил  у  начальника  участка  УАЗ  (до  полянки,  как  ни  как,  5-ть  км.)  и не спеша,  поехав,  вскоре  был  на  «плантации» жимолости.  Вот тут  пора  сказать  несколько слов  о  взаимоотношениях  колымчан.  Дело  в  том,  что  попроси  я  машину  у  любого  мало-мальски  знакомого  он,  безусловно,  дал  бы.  Лишь  предупредил  бы  о  мелких  неисправностях – тормоза,  мол,  со  второго  качка,  или  сцепление  там,  в  конце  берёт….  Попросил  бы  ружьё,  и  ружьё  бы  дал – вот  такие  отношения  были  тогда  промеж  колымчанами.

Поляна  была  большая,  шириной  метров  сорок  и  тянулась  вдоль  ручья  до  подножия    сопки,  вдалеке  сверкающей  снежной  шапкой.  Да-да,  именно  снежной,  потому  как  на  вершинах  высоких  сопок  постоянно  лежит  снег.  Края поляны обрамлялись  молодыми  лиственницами  и    стлаником.  Поясняю:  стланик  это  кедровые  кусты,  высотой  до  5-ти  метров,  на  них  растут  шишки,  а  в  них  орешки,  но  гораздо  мельче,  чем  у  приморского  кедра.  Называется  стлаником, потому  что  с  наступлением  холодов  его  ветви    расстилаются  по  земле,  укрываясь  от  морозов  снежными  сугробами.

Шёл  девятый  час,  но  солнце  плыло  ещё довольно  высоко,  от  того  то  и  сверкала  снежная  вершина.  Почему  солнце  в  этот  час  было  высоко? Да  потому  что  на  Колыме,  как  в  Петербурге,  имеют  место быть,  такие  же  «белые»  ночи.

Ягоды,  как  и  обещали  местные,  было  «богато»  и  донышко  прихваченного  с  собой  бидончика,  вскоре  закрылось,  став  вместо  белого  фиолетовым.  Прошло  около  часа,  сбор  даров  природы  шёл  хорошо  и  подходил  к   успешному концу.Тут  моё  внимание  привлекло  странное  поведение куста,  стоявшего  не  далеко  впереди.  Меня  поразило,  что  он…шевелится,  причём  одна  ветка  или  сразу  несколько  вдруг  опускаются,  почти  до  земли,  а  затем  резко  поднимаются.  Надо  сказать,  что  эти  растения  очень  густые  и  рассмотреть,  что  происходит  за  кустом  не  возможно.  Заинтересовавшись  этим,  пока  не  понятным  мне  явлением,  направился  к  нему  за  разгадкой.  Не  успев  пройти  и  половины  расстояния,  как  из-за куста,  вызвавшего  моё  любопытство,  выскочил   медвежонок.  Он-то  и  лакомился  жимолостью.  При  опускании  веток  ягода  осыпалась  на  землю,  и  ему  оставалось  лишь   подобрать  её  языком.  Забавно  косолапя,  прижав  уши,  он  будто  бы  и  не  бежал,  а  катился  мохнатым  комком  в  сторону  леса.  Добравшись  до  первой  лиственницы,  моментально  оказался  почти  на  самой  верхушке.  Такое  мастерство  лазания  по  деревьям  видел  впервые,  смотрел  с  восхищением  и    скрытой  завистью.

Надо  его  обязательно  поймать  и  привезти  в  посёлок,  вот  удивлю  всех,-я,   без  года  неделя  на  Колыме,  толком  не  нюхавший  тайги,  сумел  поймать  ни  рыбу  крупную,  ни  какую-нибудь  там  птицу,  а  живого  медвежонка…!  Вот  такие    наивные,  а,  главное,  абсолютно  безрассудные,  мечты  охватили  меня.  
Теперь  у  меня  самого  «тяму»  не  хватало  сообразить,  что  медвежата  одни  по  тайге  не  бродят,  что,  обязательно,  где-то  рядом  мамаша;  но  откуда  было  мне  об  этом    знать,    профану    тайги.

Вскоре,  как  и  должно  быть,  медведица  «нарисовалась».  От  дальних  кустов  шла  она  вразвалочку  в  мою  сторону.  Раскрыв  рот,  смотрел  я  на  эту  «картину  маслом»;   ещё  бы – впервые  в  жизни видел  медведя  не  в  зоопарке,  а  на  воле  в  диком  образе.  Хищница  не  помчалась  на  меня    вскачь,  напротив,  не  дойдя  15-ти,  20-ти  метров  остановилась  и…  села  на  задние  лапы.  Именно  села,  а  не  встала  на  них.  Как  мне  впоследствии  растолковали – это  «две  большие  разницы»  в  поведении  этих  животных  –  вставание  на  задние  лапы  означает  их  нападение.

Опытный  таёжник,  если  б умудрился  попасть  в  такую  нелепицу,  в  этот  момент  начал  бы  ретироваться –  не  поворачиваясь  к  зверю  спиной,    потихоньку-помаленьку  убираться  прочь.  Меня  же  её  сидение  на  заднице  успокоило  и,  как  ни  в  чём,  ни бывало,  с глупым  упорством,  продолжил  добычу  живого  медвежонка.Тряс  лиственницу,  даже  пытался  влезть  на  неё, но все  мои  ухищрения  оказались  бесполезными.  Медведица  вела  себя  весьма  пристойно,  лишь  иногда  слегка  рыкнув,  привставала,  но  я  тут  же  хватал  бидон  и  крышкой  стучал  по  нему  и  отчего то,  почему-то,  она  усаживалась  на  место.

Читатель,  представьте  себе  эту  картину -  взрослый  мужик  стучит  по  бидону,  отпугивая  медведицу,  у  которой  медвежонок  в  опасности….  Тихий  ужас  и  гомерический  смех….  Словом,  описывать  этот  идиотизм,  у  меня  больше  нет  слов.

Убедившись в  бесплодности  своих  попыток,   предусмотрительно  обойдя  медведицу  стороной, отошёл подальше  и добрал  бидон  ягодой.    Солнце склонилось  к  закату,  когда  приехал  на  Джелгалу.

В  номере  гостиницы  отдыхал  тоже  командировочный,  но  уже  опытный  колымчанин.  Когда  рассказал  ему  о  своём  приключении  он  встал  с  койки,  посмотрел  на  меня  пристально  и  спросил: – А  почему  ты  живой  и  даже  невредимый?

– А,  что?

– А  то,  что  по всем  таёжным  законам  медведица  должна  была  порвать  тебя  на  части  и  завтра  утром  собрали  б  твои  бренные  останки,  в  какой нибудь  ящичек  и  отправили  на  Бурхалу.  Видно  Ангел-хранитель  у  тебя  надёжный.  Ложись  спать,  медвежатник  ты  наш!

Это  была  моя  первая,  но  не  последняя  встреча  с  хозяевами  тайги. 

вторник, 28 октября 2014 г.

Подранок

Более  20-ти  лет  довелось  мне  прожить  и  проработать  в  Колымском  крае.  Было  много  встреч  с  людьми  интересными  и  не  интересными,  очень  интересными  и  совсем  не  интересными, -  в  жизни  всегда  есть  место  радостным  встречам  и  грустным  расставаниям.
Как  быстрый  ручей  стачивает  камни,  так  и  время  сглаживает  образы  и  события  в  нашей  памяти,  уносящих  порой  в  бесконечную  даль.
Но  были  у  меня  четыре  встречи  с  Колымскими  таёжниками,  которые  в  мельчайших  подробностях  остались  в  моей  памяти.Они  имели  свою своеобразность,  в  том  смысле,  что  были,  мягко  говоря,  безрадостны,  более  того,  приводили  к  страху  близкому  к  ужасу,  а  расставания  с  ними  приносили      чувство  избавления  от  смертельной  опасности,  что  можно  сравнить  с  радостью.
Вышесказанное  имеет  прямое отношение  к  двум  из  четырёх  встреч,  остальные    вызывали  лишь  лёгкий  испуг,  и,  даже  имели  слегка  юмористический  оттенок.
Как  уже  догадался  проницательный  читатель,  речь  пойдёт  о  моих  встречах  с  хозяевами  тайги - медведями  и  медведицами  с  медвежатами.  Начну  свой  рассказ  с  самого  ужасного  случая.
Хочу  сказать,  что  я  никогда  не  ходил  на  охоту  с  целью  добыть  медведя. Во-первых,   для  этого,  как  минимум,надо  иметь  специально  обученную  собаку.  Впрочем,  обучение  здесь  играет  далеко  не  главную  роль,  необходимо  чтобы  она  имела  смелость  для  нападения   на этого  очень  опасного  хищника  и  «держать»  его  до  подхода  охотника,  проявляя  при  этом  чудеса  ловкости  и  изворотливости.  Если  этих  свойств  нет,  то,  сколько  её  учи  ни  учи  толку,  не  будет.   Во-вторых...,  да,  просто-напросто, не  хотел  я  стрелять  в  медведей,  вот  и  весь  сказ.  Да и  встречаться  с  ними  в  тайге  не  желал, -  если  только  в  зоопарке.  Но….

Наша  геолого-поисковая  партия  работала в  районе  ручья  «Завитуха»  (каких  только  названий  не  встретишь  в  тех  краях).  До  ближайшего  посёлка  километров  около сорока,  по  тем  меркам  совсем  рядом.  В  часе  ходьбы  от  стана  партии  разлеглось  изумительное  по  красоте  озеро  с  поэтичным  названием  «Танцующие  хариусы».
Стояла  середина  сентября,  с  Севера  начался  перелёт  птицы.  В  один  из  редких  выходных  решил  пройтись  с  ружьишком  до  озера  с  надеждой  добыть  какое-либо  «перо»,  на  охотничьем  жаргоне  это  куропатки,  утки,  гуси,  словом,  всё,  что  летать  умеет.
Вышел  со  стана,  когда  чуть  забрезжил  рассвет,  моросивший  полночи  дождик заканчивался.  Говорят,  что  выход  в  путь  во  время  дождя  сулит  удачу….  Ну  посмотрим,  что  ждёт  меня…
Не  прошло  и  десятка  минут,  как  дождь  прекратился  вовсе,  но  на  ветках  деревьев  и  кустов  влаги  было  предостаточно.  Те  места,  где  кусты  стланика  стояли  стеной,  приходилось  обходить,  делая  не  малые  крюки.
Озеро  лежало  за   довольно  высокой,  но  пологой  сопкой,  к  нему  вела  каменистая  тропка,  местами  пересекаемая  выступающими  корневищами.  У  подножия  сопки  шёл  мимо  кустарников  голубицы,  земля  под  ними  была  усыпана  уже  опавшей  фиолетовой  ягодой.  Как  только  начался  подъём,  со  всех  сторон  появились  бордовые  «ковры»  сотканные  перезревшей  брусникой  они  лежали  яркими  пятнами  по  всей  сопке.  Поднявшись  выше  стал,  встречать  отдельные  кустики  чёрной  смородины.
Метров  за  сто  до  вершины  тропка  выходит  на  не  большую  площадку  с  десяток  метров  в  длину,  а  в    ширину  она  была  угловата.  Со  стороны,  откуда    тропа  шла  дальше  вверх,  было  метров  пять,  другая  же  сужалась  до  одного  и  заканчивалась  глубоким  обрывом  с  крупными  заострёнными  камнями  на  дне.
Возвращаясь  с  озера,  рыбаки-охотники  непременно  делали  здесь  привал.  Бывало,  что  уху  или  шурпу  утиную  сварганят,  кострище,  две  рогульки  с  перекладиной  и  постоянно  висевшим  на  ней  котелком,  служили  походной  кухней.Стояла,  сооружённая  из  брёвнышек  лавка  человек  на  пять.  Посидят  мужички  рядком,  потолкуют,  с  перекурами,  о  том  о  сём,  перекусят,  да  и  направятся  не  спеша  к  стану.
Добравшись  до  площадки,  я  присел  на  лавку  и  закурил.  Сигарета  была  ещё  не  докурена,  как  услышал  звуки  скатывающихся  камешков  по  тропе  со  стороны  озера.  Перед  вершиной  сопки  подъём  становился  круче,  и  стуки  сбитых  камней  звучали  всё  отчётливей.  Ко  мне,  явно,  кто-то  спускался,  ступая  весьма  не  осторожно.   Кого  же  здесь  носит  в  такую  рань,  недоумевал  я,  все  кто  приезжают  на  охоту  останавливаются  на  стане,  но  за  последние  дни  гостей  у  нас  не  было.  Моментально  вспомнились  рассказы  приезжавших  охотников  о  медведе,  подраненном  каким-то  браконьером  близ  ручья  «Тихий»  в  самом  начале  лета. Знал  и  о  том,  что  в  конце  июля  в  семи  километрах  от  посёлка  медведь  потрепал  двух  парней  чудом  избежавших  гибели.  Именно  «избежавших»,  что  было,  весьма,  странно, - убежать  от  здорового  медведя  практически  невозможно.  До  ручья  «Тихий»  от  нас  километров  20-ть,  до  места  нападения  на  парней  чуть  больше  30-ти, -  всё  рядом.    Эти  размышления  пронеслись  за  мгновения,  и  заставили  схватиться  за  ружьё;  и  не  зря…  через  несколько  секунд  из-за  скалы  скрывавшей  тропу  появилась  лохматая  голова  с  оскаленной  пастью,  затем  он  весь  сам, -  разъярённый  медведь.  Рявкнув,  он  встал  на  дыбы,  его  намерения    были  мне  очень    ясны, - это  было  нападение.  Оба  ствола  были  заряжены,  это  хорошо,  но  заряжены  дробью,  это  плохо -  очень  плохо…. 
Между  нами  не  более  пяти  метров.  Без  прицеливания  из  обоих  стволов  стреляю  в  сторону  головы,  медведь  чуть  присел,  но  тут  же  двинулся  вперёд,  широко  раздвинув  передние  лапы.  Его  движения  стали  замедленными,  голова  моталась  из  стороны  в  сторону,  как  будто  вынюхивал  что-то.  Отступая,  успеваю  перезарядиться,  но…  опять  же  дробью,  не  было  у  меня  ни  картечи,  ни  пуль.  Не  прикладывая  ружья  к  плечу,  с  рук  стреляю  в  его  корпус,  но  что  для  крупного  медведя  дробь,  так  всего  лишь  сильные  удары,  но  они  заставили  его  остановиться,  и  это  спасло  меня.  Оглядываюсь  назад, - отступать  некуда,  ещё  шаг  и  полечу  в  пропасть.  Корпус  хищника  полностью  перекрыл  ставшую  узкой  площадку.  В  полном  отчаянии,  согнувшись  пополам,  что  есть  силы,  отталкиваюсь  ногами  и  ныряю  в  щель  между  скалой  и  телом  медведя.  Оказавшись  позади  его,  вскакиваю  и,  вложив  всю  оставшуюся  энергию,  стволами  ударяю  ему  в  спину.  Медведь  опускается  на  четыре  лапы,  но…    передние  не  находят  опоры  и  он  падает  с  обрыва  на  камни.
После  удара  по  зверю,  не  удержавшись  на  ногах,  падаю,   но    подняться,  сил  уже  нет.Подползаю  к  краю  обрыва,  заглядываю  вниз, -  хищник  лежит  на  спине  без  движения,  его  поза  кажется  какой-то  неестественной.Медленно  встаю,  всё  тело  пробивает  крупная  дрожь,  трясущимися  руками  ухватываю  ремень  ружья,  и,  на  ватных  ногах  направляюсь вниз.
Мой  рассказ  о  случившемся  мужики  восприняли,  ну  скажем,  скептически,  тем  не  менее,  дав  мне  прийти  в  себя,  хорошо  вооружившись,  впятером  пошли  на  сопку.  Медведь  лежал  там же  в  той  же  позе.  Соорудив  из  крепких  ветвей  подобие  носилок,  понесли  тушу  на  стан.

Как  говориться,  «вскрытие  показало»:  первыми  выстрелами  зверь  был  полностью  ослеплён,  нападал  исключительно  по  чутью.  В  результате  падения  с  обрыва – переломан  хребет,  что  стало  причиной  гибели.  Были  найдены  следы  зажившей,  недавней  раны.  В  начале  лета  тот  негодяй  браконьер  пулей  повредил  ему  плечевой  сустав,  что  лишило  животное  возможности  развивать  максимальную  скорость.  Вот  почему  тем  парням  у  посёлка  удалось  от  него  убежать.  Это  ранение  на  всю  оставшуюся  жизнь,  к  счастью  короткую,  пробудило  в  нём  лютую  ненависть  к  человеку.